Брифинг заместителя Министра иностранных дел Российской Федерации С.А.Рябкова по итогам российско-американских переговоров по гарантиям безопасности Российской Федерации

(Женева, 10 января 2022 г.)

Уважаемые коллеги,

Вчера вечером и сегодня в течение полного рабочего дня по российской инициативе в Женеве прошли переговоры по гарантиям безопасности. Разговор был сложным, долгим, профессиональным, глубоким, конкретным, без попыток что-то приукрасить, обойти какие-то «острые углы». Сложилось впечатление, что США серьезно подошли к российским предложениям, провели их углубленную проработку. В свою очередь представили американцам логику и содержательную часть наших предложений. Объяснили, что получение правовых гарантий нерасширения НАТО – это абсолютный императив. Нам необходимо получить правовые гарантии неразмещения у российских рубежей соответствующих ударных средств, которые могут поражать цели на нашей территории. Изложили, почему мы ставим вопрос о том, что НАТО должна (по большому счету) отказаться от материального освоения территорий государств, вступивших в НАТО после 1997 г., – после подписания Основополагающего акта Совета Россия-НАТО. Четко отфиксировали, что без продвижения по этим трем ключевым, неотъемлемым, абсолютно необходимым для нас направлениям работа по другим аспектам (при всей её важности), будет под вопросом.

Для нас не стало неожиданностью, что в духе последних известных заявлений официальных лиц Администрации США с американской стороны были выдвинуты претензии по сосредоточению российских войск вдоль границы с Украиной. Высказаны определенные «угрозы», как минимум – предупреждения в наш адрес. Объяснили коллегам, что никаких планов и намерений «напасть» на Украину у России нет и быть не может. Все мероприятия по боевой подготовке войск осуществляется в пределах нашей национальной территории. В данной связи нет оснований опасаться «эскалационного сценария».

Сегодня вели разговор о том, как дальше двигаться в контексте контроля над вооружениями. Американская делегация, как и российская, на переговорах по гарантиям безопасности включала высокопоставленных представителей военных и других ведомств, в том числе тех, кто работает в уже сложившемся механизме диалога по стратегической стабильности. Воспринимали сегодняшнее и вчерашнее мероприятие как специальную чрезвычайную сессию в этом формате. Тема гарантий безопасности лишь в некоторых аспектах смыкается с работой по линии диалога с США о стратегической стабильности. Что последует за истекающим уже через четыре с небольшим года ДСНВ, какие темы должны при этом отрабатываться, чем конкретно будут заниматься рабочие группы, созданные в рамках диалога о стратегической стабильности, – всё это было затронуто сегодня, но занимало, отнюдь, не главное место.

Завершили полтора дня дискуссий совместной констатацией того, что о дальнейших шагах и о перспективах всей работы будем судить и принимать соответствующие решения по итогам предстоящих мероприятий: в Брюсселе 12 января, где мы встретимся с НАТО в коллективном формате, и заседание Постоянного совета ОБСЕ 13 января в Вене. После этого станет понятнее, есть ли основа для того, чтобы предложить руководству принять то или иное политическое решение в пользу продолжения этого процесса. Если да, то в каком формате. Либо мы имеем нечто иное и можем с сожалением констатировать, что натовская группа сочла для себя правильным отклонить нашу инициативу. Тогда ситуация будет складываться по-иному.

Призываем США к максимальной ответственности в нынешний момент. Нельзя недооценивать риски, связанные с возможным усилением конфронтации. Деловой, профессиональный разговор сам по себе настраивает на более оптимистический лад. Тем не менее, главные вопросы подвешены. Не видим, что с американской стороны есть понимание императвности их решения в устраивающем нас ключе.

Вопрос: Получается, по итогам всех трех встреч будут сделаны какие-то выводы? Что будет дальше, если вы поймете, что всё зашло в тупик? Какие у нас есть рычаги воздействия?

С.А.Рябков: Мы приехали в Женеву, чтобы это всё не зашло в тупик. Потратили значительные усилия, чтобы объяснить американским коллегам, почему «игра с огнем» не в их интересах, и что возможное игнорирование абсолютно оправданной постановки вопроса с нашей стороны о том, что дальше так, как это происходило в последнее десятилетие, продолжаться не может, – нужны радикальные изменения самой «канвы» наших отношений, её матрицы и рамок. Эти доводы мы сформулировали политически на всех уровнях. Об этом неоднократно заявлял Президент Российской Федерации В.В.Путин, публично и за закрытыми дверями говорил Президенту США Дж.Байдену. Министр иностранных дел России С.В.Лавров также многократно это комментировал. Доводились соответствующие сигналы по военной линии.

Сегодня российская военная делегация во главе с генерал-полковником А.В.Фоминым провела углублённую отработку элементов позиции. Материалов для дальнейшего анализа и рассмотрения в Вашингтоне достаточно. Надеюсь, что за завтрашний день, когда делегация США проведет брифинг для союзников по Североатлантическому альянсу в Брюсселе, и за послезавтра, когда наша делегация будет там работать по этим же сюжетам, в «общенатовском» кругу сложится по крайней мере большее понимание того, что в тупик это всё заводить нельзя. Нужен прорыв, реальный шаг навстречу России. Причем шаг именно натовский, а не шаг России навстречу НАТО – с точки зрения модификации ее позиции по ключевым вопросам. Если этого не произойдет, то вопрос будет рассматриваться. Оценки ситуации будут даваться с учётом всей совокупности факторов.

Ничего не предвосхищая, не предопределяя и не пытаясь каким-то образом опередить события, могу сказать, что не хотелось бы столкнуться с ситуацией, когда страны НАТО во главе с США совершат такую ошибку и вновь будут действовать в ущерб собственной безопасности и всего европейского континента.

Вопрос: За последнее время сложилось ощущение, что Россия «торгуется». Как это относится к сегодня? Уверен, что Россия не «торгуется», а речь идет о крайне важных интересах.

С.А.Рябков: Думаю, что вопрос о дипломатической тактике и всем том, что принято называть основной или запасной позицией, в данном случае в принце не стоит применительно к трем упомянутым ключевым направлениям. Неоднократно подчеркивали (и американцы, по-моему, это для себя уяснили), что впервые в дипломатической практике многих десятилетий проекты документов, представленные США и НАТО, сформулированы настолько прямо, твёрдо и без элементов недопустимой двусмысленности, обнародованы буквально через несколько дней после того, как они были переданы американцам.

Нас упрекают в том, что это попытка оказать давление. Можно называть как угодно. По большому счету, это стремление положить (в прямом смысле слова) карты на стол и показать, что мы говорим и делаем то, что думаем. Дипломатия предполагает компромиссы и баланс интересов. В данном случае поиск такого баланса интересов возможен. В нашей шкале приоритетов упомянутые мною три направления представляют собой требования, от которых мы не можем отступить. Уверен, что общий, устраивающий всех баланс интересов между Россией и натовской группой может быть найден и при такой диспозиции. Мы за продолжение диалога, за то, чтобы эта работа велась, не свернулась, чтобы дипломатия продолжала служить делу укрепления безопасности и стабильности. Здесь есть база для договоренностей. Наверное, правы те, кто говорит, что Россия заняла позицию подчёркнуто жесткую. Абсолютно не правы те, кто утверждает, что Россия пошла по пути выдвижения неких ультиматумов. Разница между тем, что делаем мы и тем, что делают США и другие западные государства в отношении нас в том, что мы предлагаем договариваться и конкретно показываем, как нам представляется возможным это сделать.

Никому не угрожаем последствиями, если этого не произойдет. В то время как со стороны США и Евросоюза постоянно слышим о «высокой цене» (причём не конкретизированной), которую России придется заплатить, если она сделает или не сделает что-то, что хочется и не хочется этим людям. Будто их ничему не учит история и опыт последнего времени: такой разговор в принципе неприемлем для нас. Он для них результатов не даст. Вот это попытки выдвинуть ультиматум. Вот это попытки шантажа и запугивания, если хотите. Понимаю, что кроме санкций и шантажа в арсенале современной внешней политики Запада мало что осталось. Утрачивается даже навык договариваться. Будем стараться его восстановить. Если нужно – будем прививать этот навык. Думаю, у нас должно это получиться.

Вопрос: Были ли российские предложения, которые США категорически отказались обсуждать? Если да, то какие и сколько? В чем США согласны?

С.А.Рябков: Ничего удивительного в том, что, например, тема «нерасширения» НАТО дальше и получения юридически обязывающих гарантий на этот счет и формального отзыва Бухарестского саммита 2008 г., вызывает очень серьёзные возражения, мягко говоря, со стороны США. Есть другие вопросы. К сожалению, аспекты такого же рода, где мы имеем противоположные взгляды: для нас что-то абсолютно необходимо, для американцев – это же категорически неприемлемо. Это плохо, т.к. свидетельствует о недооценке серьёзности происходящего с американской стороны. Плохо, потому что в зависимость от отсутствия продвижения на данном направлении попадают некоторые другие аспекты обширнейшего досье в сфере контроля над вооружениями и укрепления стратегической стабильности, в целом безопасности. Во-первых, не считаю ситуацию безнадёжной. Во-вторых, думаю, что полезность проведенных в Женеве бесед главным образом состоит в том, что впервые мы смогли поговорить по вопросам, которые раньше как бы незримо присутствовали, существовали, но «за кадром». Все понимали, что они есть, но делали вид, что ими лучше не заниматься. Сейчас вещи названы своими именами. Это само по себе производит оздоровляющий эффект на наши отношения с Западом. Будем смотреть, как это всё спроецируется на работу в многосторонних форматах вслед за двусторонним российско-американским.

Вопрос: По итогам переговоров Вы уже высказали ряд отрицательных и положительных оценок, но все-таки обнадежили Вас итоги этих переговоров? Можно ли говорить о том, что это был первый и единственный раунд? Или мы надеемся, что будет несколько раундов в конце года? Есть ли понимание, когда будет следующий и какие временные рамки?

С.А.Рябков: Это сложный комплекс взаимопереплетённых вопросов. К этому добавляются некоторые сюжеты, не относящиеся непосредственно к тематике гарантий безопасности, так что одномерную картину просто невозможно дать. Она имеет множество оттенков. Общий вектор пока что вывести сложно. Надо посмотреть, что будет происходить, особенно 12 января по натовской линии, 13 января – по линии ОБСЕ. Примерно представляем, как это будет «отформатировано», и что мы там можем услышать, потому что тематикой организации общей европейской безопасности СБСЕ вначале, впоследствии переименованная в ОБСЕ, занимаемся уже несколько десятилетий. Различные сегменты, элементы всей повестки дня там присутствуют и на площадке Постоянно совета, и по линии Форума ОБСЕ по сотрудничеству в области безопасности. Это исхоженная тропа.

Что касается работы по линии Россия-НАТО, то заседание СРН не проводилось с 2019 г. в силу невозможности для нас согласовать общеприемлемую повестку дня. Если я не отстал от жизни, то мы и сейчас едем в Брюссель без согласованной повестки дня. Степень предсказуемости работы в этих форматах различная. Надо будет оценить, есть ли перспектива для дальнейшего, причём скорого следующего шага. В любом случае, это не должно затягиваться, трансформироваться в процесс, который занимает месяцы и годы.

Кстати, в ходе российско-американской встречи были воспоминания с обеих сторон о том как в своё время в рекордные сроки (восемь месяцев) удалось разработать ныне действующий Договор по СНВ. Это действительно рекордный срок на фоне того, что происходило до согласования того документа. Сейчас мы должны просто на порядок ускориться здесь, не может быть и речи о столь продолжительной работе. Когда руководство России подчеркивает, что нужны срочные, немедленные ответы – это не «фигура речи», это не преувеличение, это то, что сформулировано как «полётное задание» для нас, для нашей делегации. Американцам, по-моему, это удалось донести. Соответственно, в ближайшие дни будет более полная ясность, состоится ли следующий раунд. Если да, то когда, в каком формате, как это все будет отформатировано и здесь не будет долгих пауз в любом случае.

Вопрос: Госсекретарь США Э.Блинкен вчера заявил, что на переговорах в Женеве может быть заложена основа для восстановления ДРСМД. Как Вы оцениваете это заявление и действительно ли удалось заложить эту основу?

С.А.Рябков: Мы, наверное, десяток раз подчеркнули в диалоге с американцами, что «нерасширение» НАТО, отсутствие ударных средств у российских рубежей, возврат Альянса на позицию «статус-кво» по состоянию на 1997 г. – это абсолютный императив, причём все это должно быть сделано в правовой, юридически обязывающей форме. Здесь присутствует элемент отказа от развертывания ударных систем. В текстах проектов соглашений, которые опубликованы и размещены на сайте МИД, соответствующие положения тоже выписаны с полной чёткостью и абсолютной прямотой. Не вижу противоречия в том, чего добивается Российская Федерация и о чем было заявлено с американской стороны. Но, как всегда, вопрос в том, что будет составлять заклад такой договоренности, как это может быть сформулировано и, в нашем случае, станет ли это элементом, частью, компонентом более широкого решения серии ключевых вопросов. От этого всё зависит. Мы не можем выхватить тему только РСМД и заниматься ею при всей важности. Тема РСМД и пост-ДРСМД режима на нынешнем отрезке находится в зависимости от решения других, более значимых политических вопросов.

Вопрос: You’ve said several times that your opponents would face a worsening of their own security if they don’t show flexibility. It sounds like a threat. Could you tell exactly what you meant by that?

C.А.Рябков: We have seen it earlier, and I hope we will not see this again that after every mistake, every miscalculation with respect to what should be done in EuroAtlantics. Security of countries to the West of Russia suffers. Let me give you a couple of examples. US unilateral withdrawal from the INF Treaty under the pretext of Russian material breach of the Treaty created the situation where only due to the Russian unilateral moratorium on deployment of such capabilities there is no further deterioration, so far, in the most dangerous area, the most destabilizing area of strike weapons of shorter- and intermediate-range. If now NATO proceeds towards deployment of capabilities that are being developed very rapidly in the US and will possibly be introduced somewhere in Europe, it would require an immediate response on the Russian part. It would be a decision to counter this threat through means at our discretion that will inevitably, unavoidably damage security of the US and its European allies.

Similarly on the Open Skies Treaty. What was the purpose of the US unilateral withdrawal from this Treaty – only not to allow Russian crews to overfly the US mainland? The rest could be organized or resolved. We have made several proposals to this end to the US. It ended with a prohibition for the US and its European allies to overfly Russian territory. Thus, 80 % of the whole coverage area of the Open Skies is now out of reach for this arrangement. Who won? And to whose merit this happens?

And this logic of measures and countermeasures is something that is so indispensable and so natural for this very weird world. So why don't we stop, why don’t we freeze? Why does NATO not roll back to their positions before 1997? Those are very obvious and clear questions that we ask. I think it would reinforce the security of all nations, as well as the sense of false security that is being created through the introduction of new and additional and ever new weapon systems into this area. This false sensation will be replaced with a true and real implementation of the basic principle of indivisibility of security, which we favor and which we propagate for.

Вопрос: I wanted to ask you something about the meeting today. I wanted to know if this meeting met your expectations concerning the situation in Ukraine. In general, how do you consider the outcomes of these meetings? 

C.А.Рябков: I am hopeful that the situation in Ukraine will change in two senses.

Number one – that government in Kiev engages in a meaningful manner with people in Donetsk and Lugansk as provided for in the “Minsk package” that was, I remind everyone, was formally endorsed by the UN Security Council. I equally expect authorities in Kiev – who sustain and observe ceasefire arrangement which was arrived at few days before the New Year and which did not stand for long, because of new provocations on the part of the Ukrainian Security Forces. So, there are many more issues to counter including an unacceptable piece of legislation introduced into the Ukrainian Parliament, the Supreme Rada, on the so called measures for a transitional period, which in our view amounts to forceful reintegration of Lugansk and Donetsk regions into Ukraine with flagrant, blatant disregard to requirements set forth for Kiev in the “Minsk package”. So, if this is reversed, if Russian and Russian-speaking population in Ukraine gets the sense of improvement in terms of the access to media and education in Russian, to their ability to communicate with officials in their country in Russian, that will mean that situation improves. And in the absence of this, I am afraid, we will only see further deterioration of the situation in Ukraine.

Вопрос: US leaders said it will be a lot easier to negotiate if Russia shows some signs of de-escalation on the border with Ukraine, pulls back some troops. Is there any potential for you to do that to make the talks advance better – you could pull some of the troops back. You also said that you are not going to invade Ukraine.

C.А.Рябков: I read with interest Peter Baker’s piece, an op-ed in today’s New York Times where it is said that “Russia wants to trade”. It is quote-unquote “threat” against Ukraine that needs to be traded for more flexibility on the part of the US and the West at those talks. This is not the case, because we have no intention to invade Ukraine, and, thus, there is nothing to trade with. Secondly, we do not expect the West to show flexibility on some of the issues that we presented. We have a very firm position on central, essential, indispensable requirements that I tried so hard to explain to my American colleagues on where we are. So, it is kind of wrong both ways. It is not a situation where a deal-breaker, one way or another, is envisioned. Unfortunately, we have a great disparity in our principled approaches to this. The US and Russia, in some ways, have opposite views on what needs to be done. That’s not helping. On some issues, there might be basis for future exchanges and, hopefully, also for some progress. But, from our perspective, it could only be possible provided that we find a way to work through a solution on legally binding security guarantees on no further expansion of NATO.

Вопрос: You said that there seem to be no movement on certain subjects. One of the things we knew going into these talks was that the US said that they were putting threats of new sanctions against Russia, and that the fact that “NATO should not allow Ukraine to join NATO” in the future is completely off the table. We heard from Wendy Sherman, who claimed today after the discussions saying that it is impossible, that it cannot be taken off the table. How has it hampered your discussions? And where do you go from here if there is no movement?

C.А.Рябков: I do not think you will expect me to say otherwise than to confirm that this is one of the areas where we have the greatest difference in views with the US. The US suggests that there is no way that Russia, or whoever else may has a say on those types of issues, but we underscore that for us it is absolutely mandatory to make sure that Ukraine never, never ever becomes a member of NATO. So, we would favor a formal replacement, eventually at the forthcoming summit of NATO, of the Bucharest Formula of 2008 that replaces “Ukraine will become a member of NATO” with the exact wording I mention now: “Ukraine and Georgia will never ever become members of NATO”. That would be a welcome change for the better in the positioning of NATO. We are fed up with the loose talk, half-promises, misinterpretations of what happened at different forms of negotiations behind closed doors. We do not trust “the other side”, so to say, we need ironclad, waterproof, bulletproof, legally binding guarantees, not assurances, not safeguards, guarantees with all the words «shall», «must» - everything, that should be put in this boat — never ever becoming a member of NATO. It is a matter of Russia’s national security and it’s an endless debate, how qualified or not qualified the right of countries to choose or change security arrangements including picking an alliance might be, it is over. Enough is enough. I spent several minutes today quoting from different documents to the US side. By the way, I was explaining to them where we are on the Budapest Memorandum, why we believe it is deadly wrong to make this freedom an absolute one — it is limited and qualified. The situation now is so dangerous and so, I would say – precarious, that we cannot afford any further delays in resolution of this very fundamental question. As President Putin said on many occasions, we cannot «backpedal», we cannot go backwards. There is no further space for us to do so.

Вопрос: Has there been any progress made today towards reaching the agreement on the binding guarantees on the security dimensions or do you still stand at the same point that you had been standing before?

С.А.Рябков: On the central question — on no expansion of NATO – my answer would be and would be a flat and plain “No”. No progress. This is one of the major problems before us, and I would say, the rest depends to a great extent on what will happen further down the road exactly on this issue.

Вопрос: Хотелось бы уточнить, что будет, если ничего не получится? Вы говорили по поводу войск на границе с Украиной, что нет основания для «экскалационного» сценария. Вы также говорите о том, что Запад совершит ошибку и будет действовать в ущерб собственной безопасности и европейского континента, если не пойдет на ваши требования. Что это означает? Что ущерб безопасности не будет как-либо связан с теми войсками на границе с Украиной, о которых сейчас идёт столько разговоров, что эти войска не имеют никакого отношения к тому, что случится, если не получится?

С.А.Рябков: Наблюдаем последние месяцы и годы активнейшее освоение Альянсом как организацией, но, особенно индивидуально, некоторыми странами, входящими в это объединение, территории Украины и других государств в непосредственной близости от России. По некоторым параметрам взаимодействие Украины с НАТО на сегодня более продвинуто, чем работа других членов НАТО внутри Альянса с точки зрения вклада в решение задач, стоящих перед этим блоком, и более опасно для нас, потому что это просто рядом, со всех точек зрения. Начиная с количества самолетовылетов, заходов кораблей в украинские порты, тренировочных миссий, которые осуществляются целым рядом государств НАТО на территории Украины, полетов авиации всех видов, включая стратегические бомбардировщики с имитацией ударов крылатыми ракетами по Крыму, пролётов этих бомбардировщиков на расстоянии 15 километров от границы с Россией, полётов конвертопланов Osprey над Днепром в Киеве – Матери городов русских и т.д. Всё это в совокупности не оставляет нам другого выбора, кроме как усиливать учебно-тренировочную деятельность на нашей территории. Нет ограничений на это в рамках «почившего» ДОВСЕ. Запад и тогда совершил колоссальную ошибку, не ратифицировав даже адаптированный ДОВСЕ. Запад продолжает свое упражнение – хождение по одним и тем же граблям. Оно вызывает, видимо, на Западе большое удовольствие.

Когда в 1999 г. на Стамбульском саммите ОБСЕ Запад решил использовать механизмы контроля над вооружениями для решения политических проблем, «замороженных конфликтов», стало понятно, что контроль над вооружениями Западу не нужен – он превратился в «служанку» западной геополитики. Безопасность Запада от этого не выиграла. Мы проводили и будем проводить эти тренировочные мероприятия на своей территории. Потому что как НАТО заботится о своей безопасности, так и мы заботимся о своей безопасности и делаем то, что считаем нужным. При этом, безусловно, твердо, четко соблюдая все свои обязательства в сфере контроля над вооружениями и нераспространения, чтобы ни говорили на этот счёт наши оппоненты.

Вопрос: Просьба прокомментировать слова заместителя Госсекретаря США В.Шерман и Ваши слова по итогам брифинга после переговоров. Первое – по времени, которое отведено на продолжение переговоров. Вы сказали, что Россия рассчитывает, чтобы это проходило быстро, при этом обозначили успех переговоров о новом ДСНВ, который нужно добиться за восемь месяцев. В.Шерман говорила, что, исходя из разговора с Вами, обе стороны готовы, как минимум, активно разговаривать. Можете уточнить, какой реальный срок для переговоров по этой тематике, о которой Вы сегодня говорили? Или это будет значительно быстрее? Прокомментируйте военный ответ, который Россия, как Вы сказали, неизбежно нанесет ущерб безопасности США и европейских союзников. При этом, Вы говорите, что Россия не угрожает, а угрожают американцы санкциями. Я вижу здесь некую разницу в конкретности угроз. Если американцы угрожают конкретными санкциями и называют банковский сектор, конвертацию валюты, то Россия тоже, со своей стороны, угрожает, просто более общими словами. Обозначает, что будет подвержена угрозе, соответственно, безопасность США и НАТО. Можете ли Вы конкретизировать – что имеется ввиду? Как Россия может убедить США и НАТО, что не будет нападать на Украину? Это то, о чем сегодня сказала В.Шерман. Она сказала, что ответственность России – доказать, что она не собирается эскалировать ситуацию. В.Шерман сказала, что именно Россия ответственна за тот кризис, который мы сейчас все наблюдаем. Вы сказали В.Шерман, с Ваших слов, что Россия не собирается нападать на НАТО, как Вы это докажете? Потому что, как Вы говорите, у Вас нет доверия к американцам, так и у американцев тоже нет доверия к России. Последний вопрос про Иран. В последнее время появились слухи, что возможна частичная сделка с Ираном, частичное снятие санкций с иранских граждан. Имеется ли какой-то прогресс с Ираном?

С.А.Рябков: Я начну с последнего вопроса. Переговоры в Вене набрали ход. Мы считаем, что шансы на достижение решения, причем тех актов, которые вырабатывались в ходе предыдущих раундов, включая шесть раундов до 20 июня, до момента длительной паузы, повысились. Это положительный момент. Все стороны демонстрируют готовность находить решение остающихся проблем. Время не стоит на месте и в иранской ядерной программе есть существенный прогресс. Это не облегчает задачу переговорщиков. В то же время, есть целая серия сюжетов, связанная с облегчением санкционного бремени, которое с трудом поддается решению в силу логики событий. Напомню, что именно США в одностороннем порядке при Президенте Д.Трампе вышли из СВПД. Поэтому, по логике вещей, именно они должны делать первый шаг. У иранцев целая серия, на наш взгляд, вполне законных требований о том, как они должны почувствовать улучшение собственной ситуации при возвращении их к выполнению СВПД в изначально заданных параметрах. На пути к этой конечной цели возможны различные схемы. Точно так же, как СВПД формировался, разрабатывался, исходя из понятной для всех логики пошагового подхода на основе взаимности. Так и сейчас, наверное, дает нам возможные решения, которые станут сопутствующими, содействующими к достижению главной цели. Подчеркну, что гипотетически промежуточные шаги – это не замена, не подмена, не альтернатива, а базовая договоренность, которая должна быть восстановлена в полном объеме. Из этого исходит российская сторона, которая играет роль координатора Венского процесса. И в обратном порядке.

Что касается доказательств с нашей стороны – это мне напрямую напоминает сцену из фильма с А.Шварценеггером («Красная жара») на Красной площади, который задавался вопросом: «Какие ваши доказательства?». Мы тысячу раз просили по многим вопросам американцев о доказательствах. В ответ – либо молчание, либо ссылки на то, что «вы сами знаете, что вы делаете, и ничего больше доказывать не нужно». Можно пойти по этому же пути и сказать, что, раз не хотите на слово верить, – не надо. Но я скажу о другом. Когда в 2014 г. была весьма разогрета ситуация вокруг того же самого Донбаса – тогда еще существовал ДОН и были миссии открытого неба над этими территориями. Сейчас все стыдливо молчат, кто ищет новых доказательств с нашей стороны, что тогда ничего не было найдено в плане опасного сосредоточения каких-то войск. А сегодня мы имеем карты, которые появляются то в «Уолл Стрит Джорнал», то в «Нью-Йорк Таймс» – они профессионально сделаны. Эта дезинформация или «мисинформация», как минимум, со стороны главных специализированных структур на Западе с целью посеять раздор и неуверенность в украинском обществе, зародить сомнения в средствах массовой информации, сыграть «на противоходе». Думаю, надо исходить из того, что никаких планов, намерений или причин использовать любимое клише из натовских документов о нападении на Украину – нет. Вот так.

В отношении военного ответа и безопасности США и европейских союзников. На уровне президентов было сказано, и мы повторяли это постоянно, что речь идет о военно-техническом ответе. Сейчас нет оснований говорить о том, какие системы, в каком количестве и где именно могут быть развернуты – это незамедлительно будет воспринято как новая угроза с российской стороны. Мы работаем на результат, который должен быть достигнут дипломатическим путем. Зачем же нам сейчас уподобляться коллегам с той стороны, которые все время то обрушат наш рынок, обсуждая отключение от «свифта», делая это преднамеренно, то ещё что-то расскажет нам о несертификации «Северного потока – 2». Ваше замечательное, уважительное агентство – все это тиражирует. Понимаю, что рейтинги важны. Но Вы же наносите ущерб российской экономике. Это – специализация «Блумберга». Что по времени может происходить?

Возвращаясь к Ирану, не думаю, что было бы правильно выставлять какие-то дэдлайны. Это тот случай, когда кто-то где-то начал говорить, что, мол, до конца января – и всё. Зачем это говорить? Это мешать самим себе. В условиях искусственного цейтнота мы ничего не добьемся. Речь не о месяцах, не о неделях, нам нужен срочный ответ, нам нужен трекинг здесь, который на порядок превышает всё то, что нам удалось достичь за последние недели в Иране. Никаких дэдлайнов, никаких вообще ограничителей по времени мы не можем ставить. Нам просто нужен быстрый ход вперед. Возможен ли он? Я не знаю. Это будет зависеть, в значительной мере, от того, как пройдут мероприятия на текущей неделе.

Вопрос: Мы вынуждены ответить на Вашу ремарку. Дело в том, что для «Блумберга» важны не рейтинги, а информация, необходимая инвесторам. Когда речь заходит об экономически значимой информации, то «Блумберг» передает как американскую, так и российскую позицию.

С.А.Рябков: Откуда Вы знаете, что необходимо инвесторам? Вы проводите опросы среди них?

Вопрос: Безусловно. Потому что инвесторы платят большие деньги.

С.А.Рябков: «Блумберг» передает, во-первых, американскую позицию в ее «мейнстримовом» изложении и дает фрагментарную подачу российской позиции, когда это удобно, либо, когда это может «разукрасить». Знаете, как сыр «Рокфор», такой слегка вонючий. Вот этим и занимается «Блумберг», подавая российскую позицию. Извините меня, конечно.

Вопрос: В.Шерман, параллельно проводя брифинг, по двум приоритетам из трех дала понять, что США даже не готовы их обсуждать. Что касается третьего приоритета, то здесь, судя из её комментариев, прогресс возможен. Она заявила о возможности достижения каких-то договоренностей, о масштабах и интенсивности военных учений, о мерах транспарентности и каналах коммуникации. Если по одному из трех приоритетов возможен прогресс, может ли это стать достаточной базой, чтобы Россия была удовлетворена этими частичными гарантиями безопасности, или, если не будет всех трех, – то это провал?

С.А.Рябков: To, что сказала В.Шерман, полностью соответствует тому, что мы услышали от американской делегации в ходе вчерашнего и сегодняшнего обсуждения. Я еще раз подчёркиваю, что вопрос «нерасширения» НАТО и оформление этого решения в юридически обязывающей форме для нас имеет первостепенную значимость, в прямом смысле слова. Вопрос о том, хорошо или плохо то, что мы услышали по другим аспектам, – оставляю за кадром, потому что мы сфокусированы на первой теме. Это к вопросу о «торгашестве» в российских позициях, мы не готовы заниматься взвешиванием на весах того, что мы услышали тогда, сейчас. Мы не услышали плюсов в главной теме – в этом вся суть проблемы, с которой мы сейчас сталкиваемся. В других обстоятельствах, если бы мы имели движения по всем сюжетам, которые для нас первостепенно значимы, это было бы серьезным шагом вперед. Но это всё – сослагательное наклонение. В очередной раз я и американцам через слово повторял свои оговорки, что мы это все воспринимаем с поправкой на то, что по главному вопросу нет движений.

Вопрос: Очевидно, что о результатах сегодняшних переговоров будет доложено Президенту России В.В.Путину. Мы еще не знаем, будет ли это считаться успехом или нет. Мы узнаем об этом только 13 января, но всё же. Прорабатывается ли телефонный разговор лидеров, потому что, в любом случае, он бы как-то помог обсудить это. Также Вы сказали, что Россия скажет о готовности продолжать диалог после 13 января. Какова на Ваш взгляд позиция американцев? По Вашим ощущениям, готовы ли они продолжать диалог или будут ждать от России уступок, к которым, как Вы говорите, Россия не готова? Не зайдет ли ситуация в тупик в ближайшее время?

С.А.Рябков: Я думаю, будет справедливо и правильно сказать, что у нас есть общее понимание с американскими коллегами, что диалог по стратегической стабильности в преломлении к тому, что придет на смену ДСНВ, что такое будущее контроля над вооружениями и какое новое объединение в безопасности в этой сфере, можно формировать. Диалог будет продолжен. Что касается диалога по гарантиям безопасности – мы не знаем. Мы не знаем сейчас ответа на этот вопрос. Это станет объектом для углубленного профессионального анализа, доклада руководству и принятия им политического решения по совокупности всех мероприятий, которые проводятся на этой неделе, и сигналов, поступающих из разных столиц. Я не пытаюсь спрятаться за этой фразеологией – вот так обстоят сейчас дела. Вы спросите меня, что будет на следующей неделе? Я скажу Вам, что не знаю. Потому что мы не знаем будущего. В отношении телефонного разговора лидеров – нет. На данный момент новый контакт на высшем уровне, насколько я знаю, если за сегодняшний день что-то не случилось иного, не прорабатывался.

Вопрос: В последнее время США довольно часто не выполняют взятые на себя обязательства и в одностороннем порядке неожиданно выходят из договоров, подписанных ими же. Есть ли у Вас уверенность, что в этот раз это будет выполняться, даже если будут даны юридические гарантии?

С.А.Рябков: Уверенности такой нет. Президент В.В.Путин вопрос ставил с учетом негативного опыта, который мы накопили на протяжении длительного времени. Схема с обязательствами со стороны США неидеальна. Перефразирую. Передавая смысл в своей собственной интерпретации – это лучше, чем ничего. Мы понимаем, что правовые и юридически обязывающие гарантии сами по себе крайне сложная, технологически проблемная вещь. В ряде стран требуется ратификация. Есть долгие процедуры, с этим сопряженные. Но это номер два среди проблем. Номер один – отсутствие даже политической воли двигаться в этом направлении по главному вопросу. Поэтому вопрос о том, насколько можно доверять такого рода обязательству, имеет право на существование, но он не является ключевым на данный момент.

Вопрос: Can I clarify – are you saying with bulletproof guarantees that Russia will not be escalating while not withdrawing any troops. And, quoting the words of the Ukrainian Ambassador to the UK this morning, - he said that many dead Russian bodies will be returned to Moscow – does that worry you?

C.А.Рябков: It is worrying because it shows how nonsensical many Ukrainian officials are. This is similar to the things we hear now and then on the Ukrainian troops marching on the Red Square or Ukrainian missiles hitting targets in Russia. This is of same character. It’s tragic that people there use this type of language to score political points and show how low their political culture is currently. We offer an alternative, a different way forward, which is the full observance of the “Minsk package” and a direct dialogue between Kiev, on one side, Donetsk and Lugansk on the other.

On your question with respect to de-escalation – I don’t believe much can be added to the idea that training and activities, with respect to moving our capabilities around, will continue in Russia. Because this is what’s absolutely required to maintain the necessary level of operative readiness of our Armed Forces in a situation where the security environment for Russia has changed dramatically for the worse in recent times. But it’s not an equalizer for our intention to intention to invade, to attack, to do whatever, with respect to Ukraine. We are worried, we are concerned about possible provocations on the part of Ukraine, deliberate provocation, on their own or in cooperation with like-minded countries in the West, like the US, the UK included. That may create a situation where the probability for some clashes will grow. We need to avoid this and diplomacy should have the upper hand. That was the whole purpose of our exercise last night and today in Geneva.